А в детство заглянуть так хочется

Всегда, когда пишу о пожилых людях, невольно охватывает особое волнение. Понимаю, что им суждено много прожить, увидеть, а, следовательно, и рассказать могут немало интересного. Они, по сути, прокладывают живой мостик между прошлым и настоящим, своей рассудительностью и мудростью часто приводят нас на истинный путь. А еще эти люди – непревзойденные народные историки, замечательные знатоки своего края. Поэтому во время беседы всегда хочется расспросить у них обо всем как можно шире, узнать как можно больше. В таком разговоре невольно замечаешь в их жизни главную черту, которая потом остается надолго в памяти, вызывая размышления.

Анна Федоровна большую часть жизни прожила в Калмыцких Мысах. На долю этой хрупкой женщины выпало множество невзгод: потеря близких, война... Выплаканных слез хватило бы, наверное, для очищения не одной жизни...

Другой человек опустил бы руки,  даже от части тех испытаний, которые пережила Анна Федоровна. Но эта женщина не падает духом. Она точно знает ответы на вопросы: где предел человеческого терпения и возможностей, есть ли препятствия, с которыми человек не может справиться, сколько горько-ядовитых капель должно наполнить человеческую сущность, чтобы исчезла последняя надежда?

Она жила вопреки всем препятствиям и испытаниям. Пробивалась, прорастала зеленым  ростком сквозь толщу многочисленных преград. В минуты особых переживаний, когда ничего сделать было невозможно, Анна воскрешала в памяти счастливые события из жизни, образы близких и любимых. И боль постепенно отпускала,  на душе становилось легче, и вместо пустоты появлялась  надежда на новую жизнь...



Красный Октябрь

Судьба иногда зло шутит с человеком: забрасывает его за тысячи километров от родины или вообще стирает с лица Земли место, где он родился. Только воспоминания не может захватить в плен. Потерянный рай – детство – тенью тянется через всю жизнь.

Вот и Анна Федоровна часто вспоминает небольшой поселок Красный Октябрь в 150 дворов, который оставила в двадцать шесть лет. Его уже давно нет на географических картах. Но место, где воспитывалась, где девочкой наравне со взрослыми работала до седьмого пота, она до сих пор нередко видит в снах…

В их семье было восемь детей. Жили небогато, но никто не жаловался. Каждый кусок хлеба зарабатывали своим трудом, держали исправное хозяйство: корову, свиней, гусей.

К родителям долетали сведения о том, что в городах строятся большие заводы и фабрики, но работающих с раннего утра и до сумерек это не волновало: нужно было кормить и одевать детей. Заводы эти находятся так далеко!
 
Казалось: ничего не может нарушить заведенный издавна уклад жизни. Они даже подумать не могли, к чему тысячи людей приведет незнакомое пока слово «коллективизация». В Поспелихинском районе, как и в других районах Алтая, она насаждалась через запугивание, террор и репрессии: людей арестовывали, раскулачивали и целыми семьями высылали в Нарым – место ссылки тех, кто был неугоден власти при всех ее режимах.

Многие в Калмыцких Мысах (Красный Октябрь находился рядом) под страхом смерти вступали в колхозы. Отец, Федор Башмаков, отдал чужим людям единственную корову-кормилицу и тоже вступил в коммуну, которой руководил приехавший из Ленинграда рабочий по фамилии Бастунский. Этот руководитель наряду с обобществлением имущества соорудил общественную баню и организовал столовую, куда крестьяне должны были семьями ходить на обед. Новый уклад людям совсем не нравился.

– Как мы там жили, Боже мой! – вспоминает Анна Федоровна. – Света белого не видели. Еще хуже стало, когда умер отец. Перед войной он возил горючее из Поспелихи. Однажды, когда на паре коней возвращался домой, между Николаевкой  и Мысами груженая подвода застряла в логу. А в то время как было? Что коней утопил – тюрьма, что горючее потерял – тюрьма. Папа был человеком крепкого телосложения, широкоплечим, коренастым, стал спасать животных и вытаскивать на себе бочки с керосином из холодной весенней воды. Этот самоотверженный поступок вскоре аукнулся сильной простудой, а квалифицированной медицинской помощи тогда в деревнях не было…  

Мама – Мария Ивановна работала в колхозе. Не было для нее ни дня, ни ночки. И переживала сильно, что мужа потеряла. Сначала плакала, прячась от нас, а потом, наверное, смирилась с такой долей. Сильная была женщина... Так мы и жили. Работы не боялись, потому что с детства к ней были приучены, но все в школу ходили. 



Война

Все девушки у порога юности расцветают – словно яблони весенней порой, которые наряжаются в кружевные белые наряды. Все девушки мечтают о любви – взаимной и на всю жизнь. Все девушки начала 40-х, которым тогда было по четырнадцать-шестнадцать лет, так и не испытали вкус юношества: из детства они сразу шагнули во взрослую жизнь.

...Аня закончила семь классов и тоже, как и другие ребята, хотела учиться дальше. Только не могла определиться, кем хочет стать.

Известие о том, что немцы начали войну против Советского Союза, разрушило все мечты. Люди стали жить в страхе, не зная, что их ждет завтра.

Только Богу дано право решать, кому остаться в живых, а кому умереть. Война стирает все светлое в человеке и обнажает ту сторону естества, о котором страшно подумать в самом ужасном сне. Ты – больше не принадлежишь самому себе, ты – боевая единица сражающейся с врагом страны. И тут уж кому как повезет. Одних эшелоны увозили на Запад, других – на Восток. А некоторые вообще отказывались воевать. Как вспоминает Анна Федоровна, один из ее земляков так и заявил: «Не пойду воевать за Сталина!». Что подвигло человека на такое громкое заявление с заранее известным финалом сегодня сказать трудно. Суд был скорым и вынес вполне ожидаемый приговор – ВМН. Позднее родственники подавали кассацию с просьбой о реабилитации. Из Москвы пришел короткий ответ: «Что заслужил, то и получил!».

Бригадир – добрая душа, видя трудности семьи, отчаянные попытки одинокой многодетной матери как-то свести концы с концами, предложил Анне перейти в молоковозчицы. Ого! На этой работе за месяц можно было получить какие-никакие  трудодни – ясное дело, она с радостью ухватилась за предложение...

Зарабатывать-то зарабатывала. Но ведь эти палочки давались ей работой не по силам. Каждый день нужно было грузить фляги с молоком на телегу (весь надой фермы), везти их в Калмыцкие Мысы на молокозавод. На обратном пути предписывалось забирать почту.

– Бывало до Филатова лога доеду, а быки дальше не идут. Я привязываю их и бегом к тете Мане Лукиной. Тетя Маня, дай мне коня, а сама плачу, плачу… Она мне выведет лошадь, я на ней возвращаюсь обратно, перегружаю фляги и везу на молоканку, оттуда забираю фляги с обратом и опять до своих быков, снова перегружаю тару на бричку.  После этого отгоняю коня хозяйке и оттуда уже пешком добираюсь до своих быков. Вот как работали! Не забывайте, что я была еще девчонкой, а во флягу, которых было более десятка, входило 38 литров молока. Вечером возвращалась домой без рук и без ног. На такой работе устал бы и мужчина... Но ведь жить надо было... 

 – Сколько платили? – спрашиваю свою собеседницу

 – Деньги мы не видели вплоть до 1958 года, одни палочки в ведомости. Проработаешь год и еще должен остаешься. А тут еще волки стали донимать, – переходит на другую тему моя собеседница. – Один год сразу 12 колхозных коров у нас в деревне разорвали. Нападали прямо за огородом, на водопое: сначала вымя грызут, а потом шею. У нас был охотник Иван Петрович Малюченко, на фронт его по каким-то причинам не взяли, так вот он в 1941 году шесть волков убил. За это колхоз ему шесть премиальных овечек выдал. 

В войну люди жили голодно. Выручал свой огород, да еще корова у кого была. В магазине получали жмых подсолнечный, 100 граммов соли на человека в месяц, 52 спички и отдельно «чиркалку» к ним. В пищу шла всякая трава – борщовник, морковник, заячья капуста, из крапивы варили борщ. 

Красный Октябрь – деревня маленькая, чтобы не тратить спички, люди ходили друг к другу за жаром. На сковородки углей наберут и идут домой растапливать печку.  

За хорошую работу в 1943 году Анну поставили кладовщиком.  

– А что на этой должности было делать? – объясняет Анна Федоровна. – Склады пустые. В подотчете старые хомуты да прочая конская упряжь. Единственное, утром творога привезут с завода, я его людям развешу по 300 граммов на едока, потом беру литовку и иду вместе с доярками и поярками косить траву для колхозных коров. Сено косили в забоках, потом делали волокушу и вытаскивали накошенное на гриву.  Жара, комары…

Многие девушки и женщины работали механизаторами. Все делали женские руки – косили, молотили, сеяли… Но  и в этой обстановке мы выполняли общественные поручения: читали газеты неграмотным женщинам, писали письма фронтовикам, вязали варежки для бойцов. Умудрялись отправлять на передовую даже посылки с пельменями.

И хотя тяжело трудились днем, вечером молодежь собиралась около дома и пела – аж окрестность звенела. А Анна, в ту пору – секретарь комсомольской организации, и петь, и танцевать любила. Она говорит, что как слышит хорошую музыку в селе, ноги и теперь танцевать просятся. Вот только молодость уже пробежала ...



Любовь

Неизведанная юность не исчезает – замирает в летаргическом сне. Для ее воскрешения достаточно одного взгляда, который рождает где-то внутри неизвестное чувство. Два человека объединяются в одно целое... Любовь вытягивает из самой беспросветной безысходности. Анна вышла замуж в 1943 году за фронтовика Ивана Подгорных, которому повезло ненадолго приехать в родные края за пополнением. И вот за это короткое время человек успел жениться! И снова отбыть на позиции, оставив молодую жену крепить трудом единство фронта и тыла. Она и крепила: нет в окрестностях такого поля, чтобы Анна Федоровна на нем не жала или из-под косилки не подбирала.  

Судьба сыпет бесконечным градом человеку испытания. Однако рано или поздно черная полоса заканчивается и приходит долгожданный покой. Вот и война закончилась. Стали солдаты домой возвращаться. Вернулся и Иван живой и здоровый, стал работать бригадиром тракторной бригады. Повеселела Анна. Казалось, и дым не так глаза выедать стал. Дети пошли – один за другим. В 1951 году семья по настойчивой просьбе председателя колхоза переехала в Калмыцкие Мысы. Сначала ютились в землянке, потом свой дом построили. В нем до сих пор живет Анна Федоровна вместе с семьей младшего сына Петра. 

Долгожительница

Невысокая, подвижная, улыбчивая... Женщина с отличной памятью и ярким, образным языком... Никогда бы не сказал, что у Анны Федоровны такой солидный возраст. 

– Много ли это – 90 лет? – спрашиваю у своей собеседницы. 

– Как вам сказать... Это, как в старом анекдоте, когда девушка на проводах своего парня в армию плачет, что его долго не будет. «А что там долгого? – успокаивает ее новобранец. – Зима-лето, зима-лето – и вернусь». Вот и у меня так: зима-лето, зима-лето, и вдруг гоп – и девяносто лет. И так мгновенно – словно ветерок по полю пробежался... Словно и не жила... Хотя, что это я? Жила, конечно. И нажила, и пережила – все если припомнить, то в эту хату не влезет...  

Мысовчанка вновь очень трогательно, убедительно и впечатляюще начинает рассказывать про свою жизнь, свои раздумья и мечты. Не одну книгу можно было бы написать из ее воспоминаний, где вперемешку – праздники и будни, горе и радость, заботы и тревоги...



За труд – двухтомник Ленина

Она любила свою работу и справлялась с ней, руководство колхоза ценило ее трудолюбие. 

– Не было ни одного праздника, чтобы меня не отмечали, – говорит Анна Федоровна. – Среди наград: двухтомник произведений Ленина, книга по изготовлению керамических изделий из глины. Один раз меня как доярку премировали платком, другой – отрезом на платье, во время сельхозработ давали и деньги. Например на посевной можно было в неделю лишнюю пятерку получить. Тогда сеялки ведрами засыпали. Я быстро работала, 10 минут и агрегаты готовы!  

У Подгорных есть и правительственные награды: «Медаль Материнства СССР 2 степени», медали «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.»,  «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда», «За освоение целинных земель» и другие.

Как вышла на пенсию, казалось, можно было бы уже отдыхать. Но не тут-то было. Почти до 70 лет еще продолжала трудиться – дробленку вручную грузила на трактор и потом разгружала на ферме. Как будто кроме нее в колхозе больше было некому махать лопатой.  Но тут ничего не поделаешь. Такой уж у Анны Федоровны характер, не может она без работы!

Интересуюсь, часто ли обращалась в больницу. Отвечает, что по молодости работы всегда было столько, что болеть не было времени, да и шестерых детей надо было растить. 

Сейчас у Анны Федоровны 12 внуков, 14 правнуков и один праправнук. Богатая бабушка!

Секреты долголетия

Как дожить до таких лет и сохранить бодрость духа, мысовская старожилка не берется давать рекомендаций. Вот только говорит, что надо больше двигаться, меньше ссориться и чтобы в семье было как можно больше детей. Они не дают человеку стареть, питают его молодой энергией. А еще, считает, надо меньше «надевать» на себя различной химии и не слишком доверять всяким заморским продуктам. Вот нынешние девушки не могут пойти на танцы, пока не накрасятся различными красителями. В пору ее молодости девчата также старались отчетливее выделять свое лицо, но для этого использовали натуральные средства: губы подводили красной свеклой, брови делали темными углем, а лицо подбеливали пшеничной мукой.

Далее бабушка решилась прочитать наизусть стих под названием «Мамина хата», в котором главными персонажами помимо родительского очага были птицы, растения и природные явления. Слов было много, сходу и не запомнить. Поэтому поинтересовался, как это она выучила столько текста. Представительница старой гвардии, посмотрела на меня и улыбнулась: «Со школы еще запомнила!».

Моя героиня до сих пор ведет активный образ жизни. Ее часто можно увидеть на огороде. Немного поработает, потом какой-то момент отдыхает, чтобы расслабиться. Совсем недавно она сама пилила дрова, доила корову, ходила в магазин. Сейчас уже не те силы, потому что, считает, «год-таки берут свое».

Поговорив, кажется, обо всем на свете, прощаюсь с бабушкой в доме. Но она не собирается сидеть на стуле, провожает меня до ворот. Потом вижу, берет тяпку и направляется в огород. Что ж, видимо, она и в самом деле верит в высказывание, что, если хочешь долго прожить, побольше двигайся и не уклоняйся от труда.


**
Прямая речь
Анна ПОДГОРНЫХ, ветеран труда:
– В 53-м Сталин умер. Где маслозавод был, радио установили, люди приходили туда и плакали, и я плакала. Любили его.
– Когда была маленькой, верблюдов впервые увидела. Они к нам из Мысов пришли, груженные небольшими тюками. Этих верблюдов потом на пароме через Чарыш переправили, говорили, что караван идет в Китай.
– В Красном Октябре была четырехклассная школа. Училась при свете керосиновой коптилки. Пока домашнее задание сделаешь, полный нос копоти. В Калмыцких Мысах школа была большой, в классах по 30 человек. 
– Мы, ребятишки, ходили в соседнюю Ельцовку боярку рвать. За два яичка паромщик перевозил на другой берег.  Еще помню немое кино, его показывали в нашей школе, сам киномеханик объявлял, о чем в фильме идет речь.     

Автор: Александр ЛАПЕНКОВ, источник - газета "Алтайская нива".